Алексей Головнев 

Мы более всего живём,
пока не знаем, что такое жизнь,
пока всей грудию не пьём
боль расставаний, горечь тризн.
А только молодой побег заронит почку,
как льдом и тленьем жизнь дыхнёт на нас,
и мир откроется, по капле, по листочку…
Но для чего-то это будет смертный час.

                         ***
Уж снова на небе заря разгоралась,
Стирая те звёзды, что мирно гуляли,
А Солнце на дальние крыши взбиралось,
И дети-лучи изумлённо плясали.
В то время сидел я в своей электричке
И думал о том, что дано нам едва ли,
Понять достоверно, какие же спички
Весь этот небесный костёр зажигали.
Живём мы так быстро, что жизнь угасает,
Успев только вспыхнуть в пространстве на миг,
Но это ни губит наш мир, ни спасает,
Не слышит наш мир человечества крик.
А мы здесь живём всё быстрей и быстрее,
Воюем, грохочем, гремим и шумим,
Но в этом желании жить всё скорее
Взорвём мы планету, и сами сгорим.
Сгорим и исчезнем, взорвёмся как порох,
И лишь покачнётся Вселенский эфир...
Но мир не услышит при этом и шорох,
И будет он прежним, загадочный мир

Как при прощанье человек

Уходит будто бы в иное время?

Как происходит этот вот побег?

И как потом он словно не был?

Так и сейчас
                       твоё лицо осталось,

Осталось в тучах, листьях, зелени травы.

Оно мне также грустно улыбалось,

Шепча:
                 Good bye! Увы! Увы! 

Твоё лицо тихонько уплывало,

Уплыв
             и не уплыв
                                 в те пять минут.

Как ты,
              скажи,
                          всё это сочетала?

Печаль и радость. Там
                                        и тут…